А если там, под сердцем – лёд, то почему так больно жжёт?
Как оказалось. Даже без нас мир весьма себе неплохо живет. Шарик крутится – все бегают.
Оказывается. Что легкие могут болеть. Причем так, будто в них понавтыкали трубочек для коктейлей, и теперь через них эти самые легкие пытаются надуть.
Лапша о любви, добре и понимании весьма легко слетает с ушей. А если уж помогли...
У нас опять отключили горячую воду. Это грустно, но мы и не такое видели.
Солнце ушло от нас уже на три недели. И то, что даже в воскресенье я встаю раньше восьми не добавляет мне оптимизма.
«Ave Maria» - это как психологическая атака. Она действует на мои нервы. И в конечном итоге я не могу играть даже сейчас.
Хуже, блин, только в сказках. Руки плавно обмораживаются. Куртка сердце не греет. Я становлюсь параноиком.
Вопрос века: Чего добивается от меня этот людоед? И тонкий ли это намек на то, что мне пора утопиться/удавиться/повеситься и/или есть варианты лучше?
Оказывается. Что легкие могут болеть. Причем так, будто в них понавтыкали трубочек для коктейлей, и теперь через них эти самые легкие пытаются надуть.
Лапша о любви, добре и понимании весьма легко слетает с ушей. А если уж помогли...
У нас опять отключили горячую воду. Это грустно, но мы и не такое видели.
Солнце ушло от нас уже на три недели. И то, что даже в воскресенье я встаю раньше восьми не добавляет мне оптимизма.
«Ave Maria» - это как психологическая атака. Она действует на мои нервы. И в конечном итоге я не могу играть даже сейчас.
Хуже, блин, только в сказках. Руки плавно обмораживаются. Куртка сердце не греет. Я становлюсь параноиком.
Вопрос века: Чего добивается от меня этот людоед? И тонкий ли это намек на то, что мне пора утопиться/удавиться/повеситься и/или есть варианты лучше?