- Ах, бедненький, - качает головой. - Постарайся все же прочувствовать, - она говорит.
- Глупая, - думаю я. И мне все равно. Ну, то есть, вообще плевать.
Встречи с бывшими одноклассниками и учителями смутно напрягают, немножко раздражают и легко выбивают из колеи. Из глубины памяти в мое лицо смотрят полузабытые имена и абсолютно забытые лица. Я имею право хранить отчаяние. Каждый день что-то меняет мою жизнь, но она не изменяется. Я не изменяюсь. Символичность момента, громкие слова, сентиментальные, надуманные, вымученные слезы не вызывают во мне никакого чувства, кроме, разве что, легкой оторопи. Это чуждо мне, непонятно, неприятно, потому что заставляет поверить в свою какую-то инородность и инопланетность, в скупости своих эмоций и здравости рассудка это меня заставляет усомниться. Все, что я скажу, может и будет очень печально.